1812 год — трагедия Беларуси. Глава 5. Наступление великой армии: бои и жертвы (июнь — август 1812 г.). Часть 3

9 (21) июля французский конно-егерский полк, посланный Даву для преследования этих трех батальонов русской пехоты, столкнулся между деревнями Буйничи и Салтановка (в 12 км южнее Могилёва) с пятью казачьими полками полковника В.А. Сысоева и в результате встречного боя, понеся потери, вынужден был вернуться к Могилёву.

Даву, опасавшийся, что войска 2-й армии с хода ворвутся в Могилёв, выдвинул к Салтановке значительные силы (18,5 тыс. штыков, 3 ты с. сабель, 55 орудий) и оттеснил казаков Сысоева за деревню Новосёлки.

Багратион в самом деле хотел прорваться через Могилёв на север, на соединение с 1-й армией, или же перейти через Днепр по городским мостам. С этой целью он приказал 7-му пехотному корпусу генерал-лейтенанта Николая Раевского (около 16,5 тыс. чел., 84 орудия) сосредоточиться 10 (22) июля возле деревни Дашковка и следующим утром атаковать противника. Главную французскую позицию прикрывал с фронта приток Днепра — небольшая речка Салтан (мост через нее был завален и превращен в плотину), левый фланг примыкал к Днепру, правый — к деревне Фатово (здесь мост через Салтан был разобран). Заболоченные берега Салтана и густой лес не позволяли русским воспользоваться своим преимуществом в артиллерии и кавалерии.

В 7 часов утра 11 (23) июля авангард 7-го пехотного корпуса (2 егерских полка во главе с генерал-адъютантом И.В. Васильчиковым) вышел из Дашковки и после боя возле деревни Новосёлки (где к нему присоединились еще 2 батальона) оттеснил

французов к их главной позиции. В 8 часов Васильчиков атаковал противника возле Салтановки, но был отбит.

Решив, что перед ним только 6 тысяч французов, Раевский приказал 26-й пехотной дивизии генерал-майора Ивана Паскевича обойти противника на его правом фланге возле деревни Фатово, а сам с 12-й пехотной дивизией генерал-майора Петра Колюбакина попытался прорваться через Салтановку. Но 26-я дивизия в жестоком встречном бою возле Фатово понесла большие потери и вернулась на исходную позицию. Однако и французы под картечным огнем отступили на левый берег Салтана. После этого наступило затишье на полтора часа.

Во время боя возле Фатово генерал Раевский, при поддержке двух егерских полков, развернул напротив Салтановки артиллерию и приказал Смоленскому полку атаковать французов. При этом Раевский лично возглавил атаку частей полка на левом фланге, стремясь захватить салтановскую плотину. В этот момент французы перешли Салтан ниже моста и атаковали фланг Смоленского полка. Раевский повернул части и отразил атаку, потеряв половину личного состава полка.

После этого Раевский получил сообщение от И.Ф. Паскевича, что французов не 6, а 20 тысяч, и просьбу о подкреплении. Из-за больших потерь он смог направить Паскевичу только один батальон. В 16 часов Паскевич с прибывшим батальоном пошел в обход французской позиции возле Фатово, а главным силам дивизии приказал атаковать с фронта. Но, когда до противника оставалось не более 250 — 300 метров, был получен приказ Раевского об отступлении.

Дело в том, что к Раевскому прибыл Багратион и узнал, что перед 7-м пехотным корпусом находятся 5 французских дивизий, после чего отказался от идеи прорыва в Могилёв. Багратион приказал отступать. Первой снялась с позиции 12-я пехотная дивизия, за ней — 26-я дивизия. После выхода из леса обе дивизии соединились возле Новосёлок и в ночь на 12 (24) июля прибыли к Дашковке. 7-й корпус Раевского стоял здесь до тех пор, пока в Новом Быхове саперы строили понтонную переправу через Днепр.

Потери корпуса Н.Н. Раевского убитыми, ранеными и пропавшими без вести составили, по официальным данным, 2548 человек. Потери французов были примерно такие же. Как уже отмечено выше, 12-я и

26-я дивизии 7-го корпуса были укомплектованы рекрутами-беларусами. Они и составили основную часть потерь. Несчастная судьба жителей деревень Буйничи, Дашковка, Новосёлки, и, особенно, Салтановка и Фатово понятна без лишних слов.

Даву думал, что русские снова попытаются прорваться к Могилёву. Его заблуждению способствовали разъезды казаков Платова, имитировавшие на различных участках разведку в северном направлении, поэтому вместо того, чтобы преследовать отступившие русские части, он приказал укрепить занимаемые позиции. А войска 2-й армии до конца дня

12 (24) июля переправились через Днепр в Новом Быхове и пошли через Мстиславль к Смоленску, где соединились, наконец, с 1-й армией Барклая де Толли. Последними переправились 12-я и 26-я дивизии корпуса Раевского, стоявшие заслоном возле сгоревшей Дашковки. Перейдя на другой берег, они разрушили за собой понтонный мост.

Когда Даву спохватился, 2-я армия была уже далеко. План Наполеона окружить ее или разгромить в генеральном сражении не удался.

Смоленское сражение

Наполеон понимал, что теперь русские неизбежно соединятся в районе Смоленска и надеялся, что в сложившихся условиях они не смогут уклониться от крупного сражения («решающего» — как он думал). Действительно, 22 июля (3 августа) 1-я и 2-я армии соединились под Смоленском, а с 26 июля (7 августа), используя разбросанность наполеоновских войск на огромном фронте от Велижа до Могилёва, они начали 26 июля (7 августа) неспешно продвигаться из района Рудня — Поречье по направлению к Витебску.

Наполеон до 23 июля (4 августа) разместил свои войска на линии Сураж (корпус Эжена Богарнэ) — Лиозно (корпус Мишеля Нея) — Рудня (кавалерийский корпус Иоахима Мюрата) — Орша (корпус Жана Жюно) — Могилёв (корпус Юзефа Понятовского).

Через 5 дней Наполеон тоже перешел в наступление. Смысл его Смоленской операции заключался в том, чтобы быстрым маршем выйти к Днепру, переправиться на его левый (восточный) берег, соединиться здесь с войсками Даву и, создав мощную группировку (до 180 тыс. чел.), занять Смоленск раньше, чем к нему успеют вернуться обе русские армии. Первая часть плана была выполнена блестяще. Главные силы французов 1 (13) августа переправились на левый берег Днепра в районе Россасна — Ляды, с целью обхода левого фланга обеих русских армий, чтобы выйти им в тыл, занять Смоленск и перекрыть путь отступления на Москву.

Для прикрытия Смоленска русское командование направило к городу Красный 27-ю пехотную дивизию Дмитрия Неверовского. Под Красным 2 (14) августа дивизия с приданной ей кавалерий (всего до 7,5 тыс. чел.) встретилась с французским авангардом — конницей И. Мюрата (до 15 тыс. чел.). Дивизия Д.П. Неверовского, оказывая ожесточенное сопротивление, организованно отступила к Корытне, а оттуда ушла в Смоленск. На помощь ей был отправлен 7-й пехотный корпус Раевского.

Город был обнесен старинной каменной стеной протяженностью около пяти километров. Ее 17 башен обеспечивали продольный обстрел. Несмотря на давность постройки, укрепления были мощными, полевая артиллерия не могла их разрушить. Смоленск обороняли 3 пехотные дивизии (12-я, 26-я, 27-я) и 6 кавалерийских полков (Новороссийский драгунский, Литовский уланский, 4 полка донских казаков) под общим командованием генерала Раевского. Утром 4 (16 августа) к городу подошли корпус М. Нея и конница И. Мюрата. После прибытия к городу корпуса Л. Даву и самого Наполеона начался штурм городских укреплений, но войска Раевского отбили все атаки французов.

Вечером в район Смоленска прибыли части 1-й и 2-й армий. Они разместились на высотах правого берега Днепра. Там же, за пределами города, были размещены артиллерийские батареи. В самом Смоленске потрепанные части Раевского сменил 6-й пехотный корпус генерала Дмитрия Дохтурова, усиленный дивизией П.П. Коновницына.

Барклай де Толли не сомневался в том, что генеральное сражение не обещает русским ничего хорошего. Поэтому он приказал отвести 2-ю армию к Соловьевой переправе на Днепре, а 1-й армии готовиться к отступлению по Московской дороге. Утром и днем 5 (17) августа французы, охватившие город полукругом с юга, предприняли несколько попыток прорваться в Смоленск, но были отбиты. К 17 часам подразделения корпуса Даву через Молоховские ворота ворвались в город, однако не смогли развить успех. Впрочем, Наполеон не форсировал штурм города, т.к. надеялся выманить российские войска в поле и дать им генеральное сражение. С этой целью он приказал поджечь Смоленск огнем артиллерии. Свидетель бомбардировки (русский офицер Федор Глинка) вспоминал:

«Злодеи тотчас исполнили приказ изверга. Тучи бомб, гранат и ядер полетели на дома, башни, магазины, церкви. И дома, церкви и башни обнялись пламенем — и все, что может гореть — запылало!»

Оставаться в горящем Смоленске стало невозможно. И русские оттуда ушли. Но не навстречу Наполеону, а от него. В ночь на 6 (18) августа войска Д.С. Дохтурова перешли на правый берег Днепра и присоединились к 1-й армии, начавшей отступление вслед за войсками 2-й армии. Последними покинули город дивизии Коновницына и принца Евгения Вюртембергского, которые подорвали за собой мосты.

После ожесточенных боев 7 (19) августа у Ва- Д.П.Неверовский лутиной горы и возле деревни Лубино с войсками (1771-1813) корпуса Нея, пытавшимися отрезать путь отхода 1-й армии, ее основные силы вышли на московскую дорогу.

По подсчетам Наполеона, потери его войск за три дня боев возле Смоленска убитыми, ранеными и пропавшими без вести составили около 14 тысяч человек. Потери русских он оценил примерно так же. Российский придворный историк, генерал-майор Д.П. Бутурлин в своей книге, изданной в 1837 году, завысил потери французов до 20 с лишним тысяч, а российские сократил до 10 тысяч. Напомним, что среди солдат пехотных частей 1-й армии три четверти составляли крепостные крестьяне, рекруты из беларуских губерний. Они погибли, защищая власть рабовладельцев — русского царя и его помещиков, то есть совершенно напрасно.

Особенно ужасной была судьба раненых воинов. Российское командование эвакуировало в Смоленск несколько тысяч тяжелораненых из под Могилёва, Витебска, Красного, не говоря о раненых из отрядов Неверовского и Раевского. Все они находились в Старом городе, который загорелся во время битвы и за двое суток сгорел дотла. Вот что писал об их участи французский полковник Комба:

«Сила атаки /французов/ и стремительность преследования дали неприятелю /русским/ лишь время разрушить мосты, но не позволили ему эвакуировать раненых; и эти несчастные, покинутые на жестокую смерть, лежали здесь кучами, обугленные, едва сохраняя человеческий образ, среди дымящихся развалин и пылающих балок. Многие… лежали на улицах, превратившись в обугленные массы, и позы их указывали на страшные муки, которые должны были предшествовать смерти. Я дрожал от ужаса при виде этого зрелища, которое никогда не исчезнет из моей памяти. Задыхаясь от дыма и жары, мы поспешили выбраться за город. Казалось, я оставил за собой ад»…

Действия 3-й российской армии

Военные действия на южном фланге имели самостоятельное значение. Вплоть до завершающего этапа войны они не были непосредственно связаны с положением на центральном направлении.

Австрийский корпус князя Карла-Филиппа Шварценберга (до 25 тыс. чл.) по первоначальному плану предназначался для обороны Варшавского герцогства. Но 22 июня (4 июля) он занял Брест, после чего получил от Наполеона приказ идти через Слоним и Несвиж на соединение с главными силами. В качестве заслона против 3-й армии из состава группы Жерома Бонопарта был отправлен из Несвижа в Пружаны 7-й саксонский корпус Жана-Луи Ренье (до 17 тыс. чел.).

3-я армия Тормасова начала боевые действия только 3(15) июля партизанским набегом на приграничные местечки Варшавского герцогства. Получив приказ выступить на Брест — Кобрин — Пружаны, с тем, чтобы действовать в тылу Великой армии, 6 (18) июля Тормасов приказал генералам Карлу Ламберту и Алексею Щербатову идти на Брест, а затем повернуть к Кобрину, куда из Ковеля должны были подойти основные силы 3-й армии. Одновременно отдельный отряд генерала Алексея Мелиссино должен был идти к Пинску — чтобы оттянуть на себя часть саксонских войск из района Кобрина.

Кобринский бой

13 (25) июля А.Г. Щербатов занял Брест, соединился там с дивизией К.О. Ламберта и утром 15 (27) июля они вместе подошли к Кобрину, где находился корпус Ж.Л. Ренье. Вскоре после этого прибыл передовой отряд 3-й армии — дивизия генерала Ефима Чаплица и русские начали штурм Кобрина. Город охватили пожары. Саксонцы покинули его и отошли к Слониму. По русским данным, в результате 9-часового боя саксонцы потеряли до 2-х тысяч человек убитыми. В плен сдались 2 генерала, 76 офицеров и 2382 нижних чинов. Потери русских составили только 77 человек убитыми и 182 ранеными. Ценой этой локальной победы российских войск стало уничтожение Кобрина на три четверти (сгорело 78 % зданий) и гибель части горожан (население города составляло весной 1812 года около 2-х тысяч человек).

От сгоревшего Кобрина 3-я армия 19 (31) июля направилась к Городцу, при этом Тормасов выслал два авангарда: отряд К.О. Ламберта — на Малеч, отряд Е.И. Чаплица — на Хомск.

Городечненский бой

Вскоре — 22 июля (3 августа) — австрийский корпус Шварценберга вернулся к Слониму, а оттуда направился к Косово и Березе Картузской, чтобы угрозой правому флангу 3-й армии Тормасова обеспечить отход корпуса Ренье в западном направлении. Узнав об этом, Тормасов 24 июля (5 августа), приказал Ламберту перейти к Пружанам, а Чаплицу — к Ревятичам, тем самым перекрыв наиболее вероятные пути наступления противаника.

Тем временем Наполеон узнал об успехе русских и принял меры. 25 июля (6 августа) он приказал Шварценбергу возглавить все войска, действовавшие против 3-й армии и отбросить ее назад на Волынь. Австрийцы форсировали заболоченную пойму реки Ясельда, 27 июля (8 августа) в бою у деревни Сигневичи разбили отряд Чаплица и пошли через Малеч на Пружаны. Туда же повернул 7-й корпус Ренье.

Увидев угрозу для отряда Ламберта, Тормасов выступил на помощь ему, но не успел. Утром 29 июля (10 августа) авангард саксонцев атаковал Ламберта в Пружанах, а войска австрийцев преследовали его дальше и дважды выбили с тех позиций, где Ламберт пытался закрепиться (возле деревень Клетное и Казин Брод).

К вечеру Ламберт занял третью по счету позицию — возле деревни Городечна. На следующий день сюда пришли главные силы Тормасова, корпус С.М. Каменского (фактически им командовал генерал Алексей Щербатов) и корпус Евгения Маркова. Всего около 20 тыс. чел. Русские войска развернулись вдоль правого берега ручья Городечна (или Дахловка) между деревнями Хорьки и Поддубно. Заболоченную пойму ручья между деревнями Поддубно и Городечна, а также густой лес на левом фланге Тормасов посчитал непроходимыми для войск и оставил без прикрытия.

Австро-саксонские войска (до 38 тыс. чел.) развернулись вдоль левого берега ручья. Утром 31 июля (12 августа) части 21-й саксонской пехотной дивизии генерала Карла фон Лекока под прикрытием демонстративного наступления возле Поддубно вошли в лес по старому тракту Шерешово — Кобрин.

Фронтальную атаку русские отбили. Однако тем временем за левым флангом русской позиции скрытно сосредоточился весь 7-й корпус, усиленный двумя австрийскими бригадами. Около 10 часов утра войска Ренье вышли из леса на высоте вдоль Шерешовского тракта, угрожая перекрыть русским путь отступления к Кобрину. Тогда Тормасов повернул всю свою армию фронтом на запад, оставив напротив Городечны только два пехотных полка с артиллерией. Саксонские и австрийские драгуны попытались обойти левый фланг новой русской позиции, но их рассеяла кавалерия Ламберта.

Наиболее упорный бой завязался по правому берегу ручья южнее деревни Поддубно. Здесь русские безуспешно пытались отбросить противника назад в лес. Во второй половине дня инициатива полностью перешла к саксонцам. Вечером русские стали отступать. Шварценберг перебросил на правый фланг, к деревне Тевля, свежую кавалерийскую бригаду генерала Франца Фрелиха, которая стала авангардом сил преследования.

В этом сражении русские потеряли убитыми, пропавшими без вести и пленными от 3-х до 5-и тысяч человек. Совокупные потери корпусов Ренье и Шварценберга убитыми, ранеными и пропавшими без вести достигли 1,5 тыс. человек.

Двигаясь следом за русскими, австросаксонцы заняли 1 (13) августа Кобрин, 4 (16) августа Брест и Дивин, 6 (18) августа — Малориту. Они преследовали армию Тормасова до реки Стырь. В результате этой победы правый (южный) фланг Великой армии значительно укрепился.

Оборона Бобруйска

Оборону Бобруйска русскими войсками следует рассматривать как отдельный эпизод войны, не имевший принципиального значения для ее исхода.

К лету 1812 года население Бобруйска составляло менее 5 тысяч человек. С 1807 года в историческом центре города, на месте бывшего Бобруйского замка, при слиянии рек Березина и Бобруйка, велось строительство крепости. Строили крепость тысячи солдат вместе с крепостными крестьянами Могилёвской, Минской и Черниговской губерний. До начала войны успели построить на правом берегу Березины 5 бастионов, здание госпиталя, казармы, превратили в арсенал бывший иезуитский монастырь, насыпали валы и выкопали рвы. На левом берегу возвели предмостное укрепление.

Крепость получила на вооружение 330 орудий, ее гарнизон (до 5 тыс. чел.) состоял из запасных батальонов 24-й и 27-й пехотных дивизий. Комендантом крепости был подполковник А.Ф. Берг, временным военным губернатором города Г.А. Игнатьев. Поддержку крепости должен был

оказывать 2-й резервный корпус генерала Федора Эртеля, размещенный в районе Мозыря.

Во время отступления 2-й армии Багратиона от Слуцка через Бобруйск к Старому Быхову губернатор Игнатьев принял меры по сбору подвод и фуража для армии, а также приказал перегнать в Бобруйск все речные суда, которые могли захватить французы. Во время пребывания в Бобруйске 6—8 (18—20) июля 2-я армия получила подкрепления (около 2-х тыс. чел.), пополнила запасы провианта и фуража, оставила в крепости раненых и больных.

Французы развернули в районе Бобруйска 4-й кавалерийский корпус Виктора-Николя Лятур-Мобура, усиленный пехотными частями (всего до 10 тыс. чел.), однако уже 17 (29) июля он получил приказ перейти к Могилёву.

Несколько позже Наполеон решил укрепить этот стратегический фланг своих войск, в связи, с чем корпус Лятур-Мобура вернулся к Бобруйску. 27 июля (8 августа) французы заняли Рогачев и вывели свои подразделения на линию Свислочь — Любоничи — Поболово, перекрыв пути к крепости по левому берегу Березины.

Затем корпус Лятур-Мобура сменила 17-я пехотная дивизия Яна Генрика Домбровского, в подчинении у которого находились 28-я легкая кавалерийская бригада Доминика Дзевановского и отдельные французские части (всего до 12 тыс. чел. при 20 орудиях). С 23 августа (4 сентября) Домбровский начал блокаду Бобруйска, перекрыв своими войсками все дороги в крепость.

Попытка русских отрядов полковника Баранова и подполковника Дреера прорваться к Бобруйску со стороны Жлобина не имела успеха. Однако часть сил корпуса Ф.Ф. Эртеля (около 5 тыс. чел.) скрытно подошла к Глуску, 2 (14) сентября выбила из него слабый польский гарнизон и пошла на Бобруйск. Домбровский не успел сосредоточить свои силы против наступавшей русской колонны. На следующий день 3 (15) сентября русские одержали победу в бою возле деревни Горбацевичи, но Эртель не пошел дальше. Он сжег продовольственные склады французов в Глуске и его окрестностях, после чего вернулся в Мозырь.

В сражении у деревни Горбацевичи беларусы убивали друг друга. Корпус Эртеля был укомплектован в основном местными рекрутами, в корпусе Домбровского беларусов было меньше, но тоже немало.

Домбровскому пришлось выйти из Рогачева и сосредоточить войска возле Свислочи, чтобы прикрыть путь на Минск. С 30 сентября (12 октября) Домбровский фактически снял блокаду и отошел к Игумену (ныне Червень), оставив небольшие заслоны возле Глуска и Свислочи. Таким образом, блокада Бобруйска продолжалась всего 39 дней и обошлась без активных боевых действий сторон. Тем не менее, российские историки любят говорить о «четырехмесячной героической обороне Бобруйской крепости», считая ее началом 27 июля, а окончанием — 28 ноября.

На самом деле в середине ноября из района Бобруйска ушли последние польские и французские подразделения (заслоны), вслед за которыми Эртель направил отряд подполковника Пелагейко.

29 ноября (11 декабря) большая часть бобруйского гарнизона была использована для пополнения полевых войск. Саму крепость российское командование превратило в место складирования продовольственных и аптекарских запасов для действующей армии.

Результаты летней кампании

Итак, беларуские земли стали ареной кровавых битв. За время наполеоновского наступления здесь произошло 8 относительно крупных сражений (Островно, Клястицы, Полоцк, Мир, Салтановка, Смоленск, Кобрин, Городечна), не считая десятков мелких стычек. «Генеральное сражение» тоже могло состояться на территории Беларуси, если бы 1-я и 2-я западные армии успели соединиться под Витебском или Оршей.

Российские генералы не хотели переносить военные действия в русские губернии. Но к 20 августа они потеряли почти все земли бывшего Великого Княжества Литовского, за исключением северо-восточной части Витебской губернии и юго-восточной части Могилевской губернии Речицкий, Мозырский, частично Бобруйский и Белицкий (Гомельский) уезды (поветы), укрытые полесскими болотами.

Правда Наполеону не удалось окружить и разгромить 1-ю и 2-ю Западные армии, 3 августа они соединились в Смоленске. Но неправдой являются измышления российских авторов о серьезных поражениях и «неудачах» французов во время летней кампании.

Великая армия 18 августа уже вошла в Смоленск. Иными словами, темпы ее наступления те же, что и темпы наступления Вермахта в июне — августе 1941 года (немцы заняли Смоленск 20 августа 1941 г.). Принципиальное различие в том, что немцы передвигались на танках, автомобилях, мотоциклах и самолетах (десанты парашютистов), тогда как французы шли пешком или ехали на лошадях. И если немецкое наступление 1941 года называют «блицкригом» (молниеносной войной), то, как назвать наступление французов 130 годами раньше?!

Давно пора признать очевидные факты. Несмотря на свое «героическое сопротивление» российские войска не отходили, а бежали. Да с какой прытью! Ни Наполеону, ни его маршалам, несмотря на все старания, не удалось догнать главные силы 1-й и 2-й русских армий, не говоря уже о том, чтобы окружить их. «Героические» российские войска за два с половиной месяца (с 12 июня до 24 августа) пробежали от Вильни до Бородино — около 900 км. Это тоже уметь надо, бежать от противника со средней скоростью 11 км в день, да еще на бегу вступать с ним в сражения!

С 19 (30) августа наступление французов было продолжено. Но теперь война шла на территории русских губерний, поэтому я не буду рассматривать ее перипетии.

Вместо этого упомяну один малоизвестный эпизод. Представители украинской (казачьей) шляхты заявили в 1812 году о том, что готовы сформировать и вооружить за свой счет 15 конных полков — якобы в помощь российским войскам. Уполномоченный казацкой старшины, некий В. Закревский (иногда его называют генералом, хотя генералом он не был) тайно приехал в Варшаву — уговаривать Наполеона идти в Украину, где все казачество восстанет против России. Французский посол в Стамбуле (Константинополе) настойчиво советовал Наполеону то же самое.

Но руководство Герцогства Варшавского, узнав об этом, стало очернять украинцев и убеждало Наполеона не идти в Украину, кроме того, по неофициальным каналам сообщило о миссии Закревского в Санкт-Петербург. Российские власти немедленно запретили формирование упомянутых полков, а Закревского, выданного поляками, сослали в Сибирь.

В результате Наполеон, проиграв войну на Востоке, потерял не только корону, но и всю завоеванную Европу. Россия же, выиграв войну, поставила поляков буквой «зю», то есть в такое положение, в каком желала их видеть. Что ж, они это вполне заслужили своим упрямым стремлением до бесконечности препятствовать беларусам и украинцам в создании своих собственных государств.

Продолжение следует

Автор: А.Е.Тарас

Ещё статьи из рубрики «МНЕНИЯ»:

Ещё статьи из рубрики «История»: